Протоиерей Флегматов осветил место строительства. По легенде, городской голова Семенов пожелал господам заводчикам успехов и предоставил слово предводителю дворянства Саратовской губернии, в которую раньше входил Царицын, Петру Столыпину: - Господа! Сегодня на этом месте будет заложен крупнейший в России железоделательный завод, - сказал будущий реформатор Петр Аркадьевич, - Разрешите мне от имени его Императорского Величества Государя Николая II и от Вашего имени благословить господ заводчиков на важное для России дело. Столыпин достал золотую монету и положил её рядом с первой заводской плитой. Как вспоминали старожилы, было это рядом с электро-компрессорным цехом.
Строительство завода шло быстрыми темпами даже по современным меркам. Финансировалось оно Парижским Международным банком в партнерстве с Санкт-Петербургским Международным Коммерческим банком во главе с господином А.Ю.Ротштейном. Как и предполагали французы, недостатка в рабочей силе не было. Они без труда набрали свыше двух тысяч строительных рабочих, выходцев из более чем 39 российских губерний, таких как Тамбовская, Пензенская, Нижегородская, Симбирская и др. В том числе и таких отдаленных о которых мы знаем только из истории: Курляндская, Лифляндская, Хволынская. Строительные рабочие жили в чудовищных условиях: «Это были ямы с двухскатной крышей. В крыше находились фонари-ниши, назначение, которых сводилось к тому же, что имеют окна. Рамы фонарей были небольшие, а ниши глубокие. Все это резко ограничивало проникновение дневного света в жилище рабочих. Бараки-ямы были односемейные и общие на несколько десятков человек. Вдоль стен внутри такой квартиры располагались сплошные нары. В центре стоял грубосколоченный длинный стол, а возле него скамейки на врытых в земляной пол стойках. У входной двери кадка с водой. В землянках даже в яркие летние дни царили сырость, грязь, нездоровый спёртый воздух. Ютившиеся здесь люди часто болели. В землянки часто заглядывали и творили свое страшное опустошение дизентерия и холера. Но не только строители, но и первые металлурги хлебали горе в таких вот жилищных условиях». Возрастной состав заводчан колебался от 15 до 65 лет. Но основная масса работников завода и жителей его поселка была самого работоспособного возраста от 20 до 50 лет. В основном они были семейные, как правило имеющие 1-2 детей, или же пока бездетные. Правда, 4 семьи имели по 6 детей.
Однако заводу требовались не просто рабочие кадры, а квалифицированные. «На поиски инженерно-технических специалистов и рабочих, имевших достаточный опыт работы в черной металлургии, заводская администрация рассылала своих агентов-вербовщиков на другие, действовавшие предприятия. Вербовщики не стеснялись в посулах, соблазняли людей большими обещаниями, а проще сказать - сманивали квалифицированных рабочих не всегда сбыточными выгодами. Инженерно-технические работники и практики, перекочевывая в Царицын, нередко увлекали за собой «хвосты» своих, тоже квалифицированных товарищей, близких и далеких родственников… Вербованные рабочие именовались выписными, им предоставлялась жилая площадь: одиноким – в казармах, семейным – квартиры в Русской деревне». Всеми работами по постройке завода руководили французские инженеры Гордиен и Волос. Прижимая и обкрадывая строителей, они так нажились на этом, что после окончания строительства остались в Царицыне и приобрели болто-заклепочный завод. Квалифицированные специалисты приезжали также из Франции и Бельгии.
«Уже в первый год на заводе построили мартеновский, литейный, листопрокатный и механический цехи водокачку, главную контору, железнодорожный мост. При полной мощности мартеновский цех, к примеру, имел девять печей. Три 30-тонных, самых мощных, четыре 20-тонных, а две и вовсе «малютки» - по 5 тонн каждая».
И хотя независимые эксперты из числа иностранцев отмечали, что «завод является одним из самых лучших, который когда бы то ни было был в Европе, к тому же он очень искусно задуман и расположен…» Все же «завалка печей шихтой производилась вручную. Также вручную разгружался и сортировался весь железный лом, поступавший на шихтовый двор.
Уборка слитков и изложниц производилась паровыми кранами. Но кранов на всем заводе имелось всего лишь три и только к 1917 году их стало десять. Еще хуже было в прокатных цехах: они не имели ни одного крана. На блюминге кантовка 200-пудовых слитков при нагреве и прокатке, а также выдача их из печей производилась ручным способом. На всех прокатных станах подача многопудовых заготовок раскаленного металла осуществлялась на тележках ручным способом. Вручную орудовали вальцовщики, а это было не только тяжело, но и очень опасно для жизни. Стоило только вальцовщику стана на миг замешкаться, опоздать подхватить клещами раскаленный прут металла, как он, упущенный, бешено извиваясь, устремлялся по цеху, сжигая и срезая все на своем пути.
В сортовых цехах каждый из трех станов имел камерную нагревательную печь с ручной посадкой. Продукция металлургического завода тяжелая и громоздкая. Однако она вся переносилась и грузилась вручную. Руками и горбом перетаскивались металлоизделия в склад готовой продукции, вручную под «дубинушку» грузились они в вагоны. Верхом механизации была прокладка в некоторых цехах узкоколейных путей.
Первым заработал механический цех. На станках готовили детали для монтируемых машин. Потом дала металл чугунолитейка.
